Он мог спасти весь «Мир» — по частям. Он не был «советским шаттлом», как его часто называли. И он никогда не стоял в Парке Горького, как все думали. Он — «Буран». И 15 ноября 1988 года он совершил свой первый и единственный полёт.
«Мир» внутри
«Буран» — многоразовый космический корабль, способный как доставлять различные грузы на орбиту, так и возвращать их на Землю. Специалисты считают, что ракетоплан гипотетически мог спасти «Мир»: в его грузовой отсек спокойно поместился бы любой модуль советской орбитальной станции, затопленной в 2001 году. В том же отсеке конструкторы предлагали для пилотируемых испытательных полётов разместить спускаемый аппарат «Союза». В случае нештатной ситуации это позволило бы экипажу «эвакуироваться» с орбиты.
«Буран» предполагалось использовать не только для перевозки экипажей космических станций или возвращения на Землю отработавших спутников, но и для военных целей. Именно с боевым потенциалом ракетопланов связана спешка, с которой в СССР разрабатывали аналог американских Space Shuttle («Космический челнок»).
Программу «Энергия — Буран» запустили в 1976 году, через пять лет после старта программы Space Shuttle. И несмотря на внешнее сходство, система, разработанная советскими инженерами, существенно отличалась от американской.
Путь наверх
«Энергия — Буран» и Space Shuttle были новаторскими космическими системами, значительно отличавшимися от своих предшественников с точки зрения конструкции. Но в основе каждой из них по-прежнему лежал принцип работы многоступенчатых ракет, описанный Константином Циолковским ещё в начале XX века. Вывод челноков на орбиту обеспечивали двухступенчатые комплексы. И если Space Shuttle взлетали за счёт твердотопливных ускорителей и собственных маршевых двигателей, работавших на топливе из внешнего бака, то советские разработчики объединили функции этих блоков в «Энергии» — двухступенчатой ракете-носителе. Она позволила «Бурану» отказаться от громоздких маршевых двигателей в пользу более функциональной системы орбитального маневрирования.
В обеих системах довывод на орбиту осуществлялся за счёт маневровых двигателей самого корабля. Это позволяло не засорять околоземное пространство отработавшими ступенями, делая взлёт относительно «экологичным». Отделившиеся блоки либо сгорали в атмосфере, либо возвращались на Землю для ремонта и повторного использования. У Space Shuttle было предусмотрено многоразовое использование первой ступени, похожую схему планировалось реализовать и в комплексе «Энергия — Буран».
При этом преимуществом советской системы было то, что «Энергия» не имела строгой привязки к «Бурану» и при необходимости могла вывести на орбиту любой другой груз массой до 105 тонн.
Суммарная мощность двигателей «Энергии» — 170 миллионов лошадиных сил. Этого хватило бы даже для запуска лунных и межпланетных миссий. Но ракета взлетела лишь дважды: во время первого испытания 15 мая 1987 года и 15 ноября 1988-го — с «Бураном».
Исторический полёт этого «дуэта» мог состояться на 17 дней раньше, 29 октября. Но тогда автоматика отменила запуск «Энергии» за 51 секунду до старта, обнаружив неполадку в одной из систем. 15 ноября старт ракеты и вывод ракетоплана на расчётную орбиту прошли в штатном режиме, несмотря на сложные погодные условия — сильный ветер и туман.
«Падение» с орбиты
Орбитальная часть полёта была наиболее предсказуемой для конструкторов. К 1988 году благодаря запускам «Союзов» в этой сфере было накоплено достаточно опыта, и мало кто сомневался, что «Буран» справится с этой задачей. Поэтому корабль пробыл на орбите всего 94 минуты, хотя был способен находиться в космосе до 30 суток.
Всех волновала посадка, которая должна была впервые в истории пройти полностью в автоматическом режиме: пилотов в кабине «Бурана» не было. Успех операции зависел от действий бортового компьютера и работы наземных систем навигации. В этом, кстати, ещё одно принципиальное отличие «Бурана» от Space Shuttle: в последнем автоматическая посадка не предусмотрена.
У американцев основной режим управления кораблём ручной. У нас основной режим — автоматический. По плану пилот просто сидит на подхвате, даже ручку не держит. Почему? Потому что как только он берётся за штурвал, автоматическая система «Бурана» отключается.
По сути, возвращение с орбиты любого космического корабля — это падение. «Буран» начинал снижаться на скорости, почти в 30 раз превышающей скорость звука. Сектором, в котором он сойдёт с орбиты, определялась и точка его приземления: основная — Байконур или одна из запасных — в Крыму или в Приморье. Изменить место посадки после входа в атмосферу было уже невозможно — у «Бурана» (как и у Space Shuttle) отсутствовали авиационные двигатели. После начала снижения ракетоплан взял курс на космодром Байконур.
Пережить воздействие раскалённой плазмы при прохождении плотных слоёв атмосферы кораблю помогала термозащитная плитка со специальным покрытием. Она препятствовала проникновению тепла внутрь корпуса ракетоплана, что позволяло ему выдерживать нагрев до 1260 °C. Для защиты «Бурана» было изготовлено 37 500 плиток. За время полёта корабля всего шесть из них было потеряно и ещё около ста — повреждено.
Наиболее напряжённым для наблюдателей оказался момент, когда «Буран» при приближении к взлётно-посадочной полосе резко отклонился от заданного курса, повернув не в ту сторону. Действия бортового компьютера были настолько неожиданными, что сотрудники ЦУПа даже предлагали взорвать корабль, считая, что автоматика вышла из строя. По воспоминаниям ведущего разработчика «Бурана» Глеба Лозино-Лозинского, несколько человек уже начали готовить для ТАСС сообщение о том, что полёт закончился неудачей. Но челнок сделал плавную петлю и аккуратно приземлился на полосу, опередив расчётное время задания всего на 1 секунду.
Позже выяснилось, что причиной неожиданной смены курса «Бурана» стала информация о сильном ветре, поступившая на бортовой компьютер с наземных станций. Автоматика корабля учла её и оперативно поменяла траекторию на более безопасную.
На протяжении всего финального этапа полёта, в том числе во время незапланированного манёвра корабля, его сопровождал МиГ-25 под управлением лётчика-испытателя Магомеда Толбоева. Уникальные кадры, снятые из кабины этого истребителя, были предоставлены нам Телестудией Роскосмоса.
Полоса там идеальная. Когда она строилась, солдаты шлифовали её вручную, я своими глазами видел. Когда Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский проверял её качество, то он поставил на капот машины стакан с водой и проехал по полосе. Вода не пролилась. Такое было качество.
Посадка прошла гораздо мягче, чем ожидалось, из-за этого тормозные парашюты, которые должны были раскрыться от продавливания стоек шасси при первом же касании полосы, сработали только спустя 9 секунд после приземления, когда челнок уже начал терять скорость. Так «Буран» стал первым в истории орбитальным кораблём, успешно выполнившим приземление в автоматическом режиме.
Один за всех
Предполагалось, что «Буран» станет альтернативой дорогостоящим одноразовым запускам: ресурс корабля был рассчитан на 100 полётов по маршруту «Земля — Космос — Земля». Столько же полётов могли совершить экземпляры «Буря» и «Байкал», но они так и не были запущены в космос. В 1992 году преимущественно из-за нехватки финансирования про программу орбитальных челноков забыли.
«Бурана» больше нет: в 2002 году корабль был погребён под обломками обрушившейся крыши монтажно-испытательного корпуса на Байконуре. Всё, что осталось от легендарной советской программы, — это «Буря» и «Байкал», простаивающие в ангарах, и серия габаритных макетов корабля, часть из которых стала музейными экспонатами.
Стартовый комплекс «Энергия — Буран» на Байконуре также не используется. Хотя ещё 30 лет назад многие предполагали, что запуски орбитальных кораблей будут проводиться чуть ли не каждый месяц.
Сотни технологий, созданных специально для советского ракетоплана, продолжают использоваться в самых разных сферах: от авиации и машиностроения до сельского хозяйства. И несмотря на то, что программы орбитальных челноков ушли в прошлое, история многоразовых космических устройств продолжается. Разработчики по-прежнему активно тестируют возвращаемые блоки и создают новые модели кораблей, рассчитанные теперь уже не только на околоземные, но и на дальние космические полёты.